Законопроект направлен на расширение перечня лиц, имеющих преимущественное право на оставление на работе при сокращении численности или штата работников, с целью недопущения увольнения работников предпенсионного возраста.
Законопроект направлен на защиту трудовых прав членов многодетных семей. Конкретизируются права таких работников на оформление ежегодного оплачиваемого отпуска по своему желанию в удобное для них время, а также гарантии, установленные ст. 259 ТК РФ. Помимо этого устанавливаются гарантии при сокращении штатов для матерей и отцов, воспитывающих без супруга (супруги) детей в возрасте до четырнадцати лет.
Законопроект направлен на предоставление права на досрочное назначение страховой пенсии по старости медицинским работникам, осуществлявшим лечебную и иную деятельность по охране здоровья населения в медицинских организациях других, помимо государственной и муниципальной системы здравоохранения организационно-правовых форм, при условии осуществления такими лицами медицинской помощи в рамках ОМС.
Иные вопросы Смежные права как режим охраны результатов, созданных искусственным интеллектом (Зыков С.В.)Смежные права как режим охраны результатов, созданных искусственным интеллектом (Зыков С.В.)
Дата размещения статьи: 25.11.2023
Введение
В настоящее время в российской (равно как и в зарубежной) цивилистике активно обсуждаются вопросы правовой охраны результатов, продуцированных искусственным интеллектом (далее - ИИ). Для подавляющего большинства систем права это вопрос перспективы, однако на практике (имея в виду прежде всего использование нейронных сетей) проблема становится актуальной уже сегодня.
Основное внимание исследователей привлекает проблема первоначальной субъектности прав на такие результаты. Однако вопрос содержания прав, разумеется, не менее важен.
Проблема отпадает применительно к утилитарно-техническим (в рамках понятийного аппарата В.А. Дозорцева "содержательным") результатам - объектам патентного права (изобретениям, полезным моделям, промышленным образцам). В этом случае ключевым вопросом является определение автора и патентообладателя. Однако подавляющее большинство продуцируемых (мы специально не используем в этом случае слово "создаваемых", которое принято применять к творческой деятельности человека) ИИ результатов уподобляются произведениям искусства, литературы, реже - науки. Соответственно, значительное число исследователей определяют права на такие объекты как авторские. Одновременно и в российской, и в зарубежной цивилистике рассматривается возможность их охраны в режиме смежных прав.
Обзор концепций охраны результатов деятельности ИИ смежными правами в российской доктрине
В частности, В.О. Калятин ссылается на позицию цивилистов Германии, большинство которых, по его словам, предлагают охранять объекты, продуцированные ИИ, смежным правом. Соответственно, "при такой модели права на созданные объекты будут возникать непосредственно у организатора процесса", что, по мнению исследователя, повлечет "отсутствие у физического лица мотивации творческой деятельности".
Поскольку "оператор обычно будет выполнять технические функции и его деятельность вряд ли будет творческой", то "принципиально возникающая ситуация не отличается от иных случаев, когда закон предусматривает непосредственное возникновение прав у организатора соответствующей деятельности, например у изготовителя базы данных или фонограммы, умалчивая об операторах, вводящих данные в систему" <1>.
--------------------------------
<1> Калятин В.О. Определение субъекта прав на результаты интеллектуальной деятельности, созданные с использованием искусственного интеллекта // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2022. Т. 15. N 4. С. 39.
Здесь следует внести два уточнения. Во-первых, вряд ли правильно говорить о полном отсутствии мотивации у физического лица - оператора ИИ, скорее, речь о ее снижении в результате ненаделения личными неимущественными правами и правом на вознаграждение за создание и использование служебного произведения; но лицо остается мотивированным в рамках трудовых отношений. Во-вторых, если деятельность по созданию базы данных как объекта смежных прав является формализованной, поэтому создатель не наделяется какими-либо личными правами (а лишь ограниченными неимущественными правами) согласно п. 2 ст. 1333 Гражданского кодекса Российской Федерации <2> (далее - ГК РФ), то деятельность оператора ИИ не является репродуктивной: у двух операторов при одинаковых исходных данных получится два нетождественных результата.
--------------------------------
<2> Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть четвертая // Российская газета. N 289. 22.12.2006.
О предпочтительности охраны результатов фабрикации ИИ в режиме смежного права пишет А.А. Богустов. Во-первых, поскольку "вопрос о поощрении творческого труда либо о материальном обеспечении автора не может возникать вследствие невозможности признания подобных интересов у ИИ" <3>. Безусловно, интересов у ИИ (как совокупности программ) быть не может, но такие интересы имеются у их разработчиков и приобретателей. Если же исследователь имеет в виду, что в авторском праве первоначальное исключительное право закрепляется только за творцом, то это не так: достаточно вспомнить издателей словарей и периодических изданий (п. 7 ст. 1260 ГК РФ), работодателя (п. 2 ст. 1295 ГК РФ); к фактически первоначальным приближаются права изготовителя аудиовизуального произведения (п. 2 ст. 1263 ГК РФ), лица, организовавшего создание сложного объекта (п. 1 ст. 1240 ГК РФ). Второй его аргумент сводится к оспариванию творческого характера результатов деятельности ИИ: "созданные ИИ цифровые фабрикации представляют собой не итог творческого процесса, а результат исполнения заранее установленных правил, направленных на достижение предварительно заданного результата" <4>. С этим трудно согласиться: результаты, получаемые нейронными сетями, непредсказуемы, не являются тождественными при последовательном применении одной и той же программы.
--------------------------------
<3> Богустов А.А. Правовой режим результатов цифровой фабрикации // Юридическая наука и практика. 2022. Т. 18. N 1. С. 50.
<4> Там же. С. 51.
Непосредственно выводу о необходимости наделения лица, вложившего финансовые затраты и организационные усилия в деятельность ИИ по фабрикации нового образа, А.А. Богустов предпосылает тезис о необходимости получения согласия обладателя прав на "уже существовавшего ранее персонажа либо изображение" <5>, тем самым подводя к некоторой вторичности таких результатов относительно авторских произведений.
--------------------------------
<5> Там же. С. 52.
Здесь следует разделить две ситуации. Если во вновь продуцируемом персонаже или изображении сохраняется то, что в доктрине именуется "внутренней формой" исходного произведения (его части), то следует говорить о производном произведении, как известно, охраняемом авторским правом с известными оговорками (п. 3 ст. 1260 ГК РФ).
Если же (как это чаще бывает на практике) нейронная сеть использует большое число объектов, круг которых трудно или невозможно определить, при этом ни один из них не узнаваем в продуцированном персонаже, то рушится вся предполагаемая исследователем зависимость прав на него от прав на объекты первого рода.
Применительно ко второму случаю можно заметить, что и автор-человек не творит "в вакууме". Исторически художественная литература долгое время считалась неким искусством подражания. В новоевропейской культурной парадигме формально это не так: считается, что автор вкладывает в литературу свои личные переживания и вносит образы своей фантазии (заметим, последние часто являются рекомбинацией его впечатлений). Но на практике литературовед и в современных произведениях легко находит не только архетипические сюжеты, но и образы, являющиеся аллюзиями, реминисценциями к давно написанным произведениям. Не будем себе льстить: эта пропасть не столь уж глубока.
В качестве режима правовой охраны указанных результатов в основном рассматриваются варианты или ее отсутствия, или использования авторского права <6>. Однако в ряде работ режим смежного права упоминается как один из возможных вариантов охраны результатов ИИ. В качестве достоинства указывается, в частности, ограниченность такой охраны, при закреплении экономической монополии правообладателя она не приравнивается к авторско-правовой, результаты обособляются в отдельную категорию <7>. Видимо, именно последний мотив является решающим для исследователей, оперирующих с указанным правовым режимом, который упоминается также в связи с указанием на необходимость установления охраны sui generis <8>.
--------------------------------
<6> См., напр.: Афанасьева Е. Авторское право в эпоху искусственного интеллекта // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2020. N 6. С. 59 - 66, с. 63 - 64.
<7> Наумов В.Б., Тытюк Е.В. К вопросу о правовом статусе "творчества" искусственного интеллекта // Правоведение. 2018. Т. 62. N 3. С. 538 - 539.
<8> Харитонова Ю.С., Савина В.С. Технология искусственного интеллекта и право: вызовы современности // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2020. Вып. 49. С. 533.
Отметим, что установление режима охраны, отличного от авторско-правового, само по себе не обеспечит отличимость объектов, продуцированных ИИ, от объектов авторского права того же рода. Такое отличие могла бы обеспечить специальная маркировка. В литературе предлагается присвоение результатам деятельности ИИ идентификационных номеров, которые позволили бы установить ИИ и правообладателя <9>. В целом поддерживая эту идею, считаем, что необходимо как минимум законодательно закрепить обязанность обозначать такие объекты (применительно к визуально воспринимаемой объективной форме) специальным знаком (например, латинскими буквами "AI"), чтобы потребитель имел адекватное понимание их происхождения. Это исключит, в частности, возможности ряда злоупотреблений (скажем, когда фотограф представляет в качестве своего портфолио изображения, сгенерированные ИИ).
--------------------------------
<9> Синельникова В.Н. Правовой режим результатов интеллектуальной деятельности, созданных саморазвивающимися программами // Пермский юридический альманах. 2019. N 1. С. 326.
Охрана результатов деятельности ИИ смежным правом: pro и contra
Пожалуй, самый основной аргумент в поддержку правового режима смежного права содержится в характере деятельности субъектов как сущностно менее творческой. Кроме справедливо приведенных аналогий с базой данных как объектом смежных прав, можно было бы провести аналогию с единственным творческим (а не просто "интеллектуальным") объектом того же юридического института - исполнением: на основе индивидуальных, но объективно заданных характеристик артиста-исполнителя (в частности, физиологических), с учетом наработанного опыта и интуитивных реакций результат получается как бы "автоматически" и каждый раз различным при каждом последующем исполнении. Принципиально более низкий уровень творчества - характеристика всех объектов смежных прав, и это сущностно сближает их с результатами, продуцируемыми искусственным интеллектом.
В этом же контексте безусловный плюс данного подхода - возможность наделения первоначальными правами лиц, не осуществляющих творческой деятельности. Это позволило бы упростить определение принадлежности прав на продуцированные ИИ результаты, которая не обещает быть простой, о чем совершенно справедливо пишет, например, В.О. Калятин <10>.
--------------------------------
<10> Калятин В.О. Определение субъекта прав на результаты интеллектуальной деятельности, созданные с использованием искусственного интеллекта // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2022. Т. 15. N 4. С. 44.
Предлагаемому решению есть несколько возражений. Во-первых, изменяется сложившая последовательность включения одних объектов в другие. Производные и составные объекты авторского права могут включать в себя объекты того же права. Смежные права могут включать в себя охраняемые произведения. Но в случае создания производного произведения, основанного на результате, продуцированном ИИ, возникнет принципиально новая схема - объект авторского права, права на который осуществляются при условии соблюдения смежных прав используемого объекта. Такой вариант не соответствует пониманию смежных прав как вторичных по отношению к авторским и усложнит (без того непростую) систему взаимосвязей объектов авторского права и смежных прав.
Второе возражение касается жанровой принадлежности. В настоящее время нейросети создают произведения графики, музыкальные и литературные произведения, для которых, как известно из п. 1 ст. 1259 ГК РФ, предусмотрена охрана авторским правом. Введение двух разных режимов для одних и тех же объектов не выглядит последовательным. Другой вопрос, как отмечалось выше, мы поддерживаем идею установить специальную маркировку для объектов, продуцированных ИИ (предлагаем обозначение из букв английского алфавита "AI", визуально воспринимаемых или (и) озвучиваемых в зависимости от формы восприятия объекта), требование к наличию которой также должно быть закреплено в законодательстве о защите прав потребителей.
Третье возражение - риски, касающиеся зарубежной охраны прав российских правообладателей при реализации рассматриваемой концепции. Как известно, интеллектуальные права имеют территориальный характер, который преодолевается благодаря наличию ряда международных договоров. В отношении объектов авторского права международная охрана обеспечивается Бернской конвенцией по охране литературных и художественных произведений от 9 сентября 1886 г., участниками которой являются более 180 государств. Говоря о таких объектах смежных прав, как исполнения, фонограммы, вещание организаций эфирного или кабельного вещания, мы подразумеваем, что их зарубежная охрана также обеспечивается рядом Конвенций (в частности, 1961, 1971, 1974, 1996, 2012 годов). Что же касается иных объектов смежных прав, условно обозначаемых как "нетрадиционные", то, как отмечает Н.В. Бузова, процесс создания международно-правовых актов по их охране непрост <11> - в качестве примера она приводит проект международного договора по охране баз данных в качестве смежных прав в рамках ВОИС, работа над которым была начата еще в 1996 году, но в последующем оказалась "заморожена" на неопределенный срок <12>.
--------------------------------
<11> Бузова Н.В. Международно-правовое регулирование отношений, связанных с объектами смежных прав: современное состояние и перспективы // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2020. N 3. С. 51 - 67, с. 56.
<12> Там же. С. 58.
Как известно, в Великобритании установлена авторско-правовая охрана результатов, созданных компьютерной программой (права закрепляются за разработчиками последней), соответственно, британские правообладатели в случае споров за рубежом имеют возможность ссылаться на Бернскую конвенцию. В отсутствие международного договора, которым устанавливалась бы охрана результатов, произведенных искусственным интеллектом в качестве объекта смежных прав (или sui generis на усмотрение национального законодателя), устанавливать такую охрану значило бы подвергать национального правообладателя дополнительным рискам во внешнеэкономических отношениях. Подобный риск допустим применительно к такому объекту, как право публикатора впервые обнародуемого произведения (ст. 1337 - 1344 ГК РФ), которые не распространены и во внутренних отношениях (нам удалось найти только один спор, и в нем суды смежное право публикатора не признали), но он недопустим применительно к уже весьма значительной и безусловной перспективной сфере искусственного интеллекта.
В заключение следует отметить, что в качестве общего недостатка представления в литературе концепции смежно-правовой охраны объектов, продуцированных ИИ, следует считать отсутствие конкретных предложений относительно особенностей такой охраны. Различия в содержании исключительного авторского и смежного права с принятием четвертой части Гражданского кодекса во многом оказались "стерты". Особенности последних вводятся специальными оговорками (например, касающиеся распоряжения смежными правами коллектива исполнителей (п. 2 ст. 1314 ГК РФ) или возможности ограниченного использования базы данных как объекта смежных прав в соответствии с абз. 4 п. 1 ст. 1335.1 ГК РФ). Специальные правила применительно к каждому объекту устанавливают сокращенные (по сравнению с исключительным авторским правом) сроки охраны каждого из объектов смежных прав. Подобных содержательных предложений сторонники смежного права для ИИ не выдвигают. Но если так, зачем его устанавливать?
Подводя итог, следует признать, что в настоящее время введение охраны результатов, продуцируемых ИИ, посредством смежного права нецелесообразно, при этом с учетом значимости проблемы их охраны следует ускорить введение авторско-правовой охраны (с некоторыми элементами sui generis).
В случае же изменения международно-правового регулирования эта охрана вполне может быть преобразована в смежную. Подобный опыт в отечественном праве был: авторское право на радио- и телевизионные передачи (ст. 486 ГК РСФСР 1964 г.) было безболезненно преобразовано в смежное право организаций вещания (ст. 141 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик, утвержденных ВС СССР 31.05.1991).
Литература:
1. Афанасьева Е. Авторское право в эпоху искусственного интеллекта // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2020. N 6. С. 59 - 66.
2. Богустов А.А. Правовой режим результатов цифровой фабрикации // Юридическая наука и практика. 2022. Т. 18. N 1. С. 48 - 54.
3. Бузова Н.В. Международно-правовое регулирование отношений, связанных с объектами смежных прав: современное состояние и перспективы // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2020. N 3. С. 51 - 67.
4. Калятин В.О. Определение субъекта прав на результаты интеллектуальной деятельности, созданные с использованием искусственного интеллекта // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2022. Т. 15. N 4. С. 24 - 50.
5. Наумов В.Б., Тытюк Е.В. К вопросу о правовом статусе "творчества" искусственного интеллекта // Правоведение. 2018. Т. 62. N 3. С. 531 - 540.
6. Синельникова В.Н. Правовой режим результатов интеллектуальной деятельности, созданных саморазвивающимися программами // Пермский юридический альманах. 2019. N 1. С 320 - 328.
7. Харитонова Ю.С., Савина В.С. Технология искусственного интеллекта и право: вызовы современности // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2020. Вып. 49. С. 524 - 549.
